Причастие / Зимний свет / Nattvardsgasterna / Winter Light (1963) DVD5/DVDRip

Сергей Кудрявцев
Экзистенциальная драма

«Причастие» — вторая часть своеобразной «трилогии веры» Ингмара Бергмана, которую он начал фильмом «Как в зеркале» и завершил картиной «Молчание». Не получившее широкого резонанса (однако интересно, что Андрей Тарковский включал эту ленту в десятку своих любимых кинопроизведений), гораздо более скромное по манере и выразительным средствам, самоограниченное до предела, истинно протестантское по стилю «Причастие» поражает и восхищает не только смелостью художника, который решился подвергнуть сомнению истинность веры священника. Ведь лишившись безграничной преданности и любви к Богу, как бы завидуя Христу, пастор поступает в жизни вовсе не добродетельно, не по-христиански. Но Бергман не склонен доверяться святости обряда причастия, возвышенности и духовности даже самого «либерального» направления в христианской религии, как протестантство, рассчитанного на индивидуальное, один на один, общение с Богом, которое избавлено от пышных массовых ритуалов поклонения.

В этом фильме наиболее явно выражена нерелигиозность миросозерцания автора, который с детских лет, будучи сыном пастора, узнал бытовую, обыденную, рутинную, довольно скучную и однообразную сторону служения Господу. Его герой, сельский священник Томас Эриксон, совсем не одержим проблемой «молчания Бога» в философско-метафизически-религиозном плане, как, допустим, мучающие и доводящие себя до смерти персонажи Жоржа Бернаноса. Более того — не так уж страдает от отсутствия веры и, как бы между прочим, без экзальтации и исступления Карин из картины «Как в зеркале», повторяет, что Бог — это паук. В претензиях Томаса Эриксона к Господу есть немалая доля тщеславия, обиды на судьбу (жена, которую он любил, умерла несколько лет назад, и с тех пор ничто в жизни не мило), мелочного раздражения, занудства, скверного расположения духа, несносности характера стареющего мужчины. Ему уже в тягость и порой выводит из себя любовь немолодой учительницы Мерты Лундберг, которая ищет, требует, просто-таки взыскует расположения пастора — прежде всего, от безвыходности и отчаяния своего существования.

Тема веры в Бога, причащения плоти и крови Христа приобретает, в трактовке Бергмана, подлинно человеческое измерение: нельзя поклоняться Господу, любить всё человечество сразу и всё сущее на Земле, созданное Богом, не любя человека рядом с собой, ближнего своего, не будучи связанным какими-либо узами (милосердия, сострадания, дружбы, любви) с другим индивидом. В латинском корне слова «причастие» как раз содержится намёк на связующее начало, на коммуникативную природу человеческого общежития. Да и в русском языке «причастность» — производное от «причастия».

И когда спустя десятилетия смотришь якобы «бытовую трагедию» о том, что человек никого на свете не любит (поневоле засомневаешься: не придумал ли он свою любовь к жене в качестве удобного оправдания неблаговидных поступков?!), удивляешься, в первую очередь, как художник неудержимо и непреклонно восходит к «бытийному очищению» в финале. Из бездны и мрака — к слабому свету, пусть и зимнему (кстати, английское название ленты — «Зимний свет»), не позволяющему согреться двум одиноким душам, которые оледенели без нежности и тепла. «Свят, свят, свят еси, Всемогущий Боже. Исполнены небо и земля славы Твоей…», — кажется, впервые заученные слова молитвы обращены пастором Томасом Эриксоном не столько в пустое пространство небес, сколько в безлюдные пределы сельской церкви, где вдалеке внимает его простуженному голосу дрожащая от непонятного волнения Мерта. Вот подлинное причастие по Бергману!

1990