Узкий жакет Анны Георгиевны - броня, под ней бьется, томится естество женщины: в сдержанных движениях - пружинная напряженность, их ровный рисунок сламывается непроизвольными
нервными всплесками; властные интонации то вскипают истерией, то срываются в мелочную уязвленность. Личная жизнь - наперекосяк; дочь раздражает и брюками в обтяжку, и
святотатственной легкостью суждений о том, в чем закаяно сомневаться. Для начала семидесятых Анна Георгиевна - общественное обобщение, чиновница новой лепки. Фильм мог
называться "Новые стены". Она моложава, традиции обороняет, не выстрадав их, а приняв готовыми формулами, вдвинутыми в сознание. Анна Георгиевна издергалась, изверилась,
вседневным опытом научась отшелушивать декоративный либерализм призывов от того отстоя, что неизменен при любых громогласных реформах. В ней скопилась ранняя усталость
поколения. Глядя в глаза собеседнику, она скажет, просто и открыто: "Справедливости нигде нет, особенно у начальства".